Ларе-и-т`аэ - Элеонора Раткевич

– Согласен, – с отвращением кивнул эттармец.

– Начинаем, – шепнул Сейгден.

– Я остаюсь здесь, – напомнил гном, не сводя глаз со своего амулета.

– Правильно, – одобрил Алани. Вся его обида, если она и была, минула совершенно; глаза так и блестели.

– Как договорились. – Шеррин уже успокоилась.

– Конечно. – Арьен еще раз легонько сжал ее пальцы и выпустил их. Шайри предстояло войти в покои Иргитера первой.

Лерметт без стука распахнул дверь, и Шеррин вплыла в опочивальню Иргитера, держа голову высоко и легко. Нет, Шайри положительно родилась для того, чтобы носить нарретталь… впрочем, она и в эльфийском наряде будет смотреться не хуже!

Иргитер узнал ее не сразу. Лишь когда губы Шеррин искривились снисходительной усмешкой, он издал такой звук, словно ему при умывании мыло попало в рот, и замер.

– Доброе утро, ваше величество, – ясным и чистым голосом произнесла Шеррин.

Следом за ней в опочивальню вошел Лерметт – обаятельный, подтянутый – словно это и не он поднялся до свету и скакал во весь опор по заснеженному лесу – безупречно вежливый.

– Хорошо ли вам спалось? – осведомился он.

– Ччему обязан? – еле выдавил из себя Иргитер. Териан, тот и вовсе молчал, будто ежа проглотил и теперь даже кашлянуть боится. Преображенная, сияющая красотой Шеррин ошеломила его даже больше, чем Иргитера – а уж появление этой, новой Шеррин в спальне короля довело его прихлебателя едва не до обморока. Окажись она здесь в одиночку, и минутная растерянность мигом сменилась бы совсем иным чувством… но когда рядом с принцессой Адейны стоит, небрежно усмехаясь, найлисский король… что все это может значить?

Ничего хорошего, это уж точно.

– Чему оббязан? – прыгающими губами повторил Иргитер.

– Ну, зачем же вы так, ваше величество? – пожурил его Лерметт. – Мы всегото навсего хотели пригласить ваше величество на охоту.

– Нам удалось поднять великолепную дичь. – С этими словами в дверной проем шагнул Сейгден, увлекая за собой Эттрейга.

Иргитер затравленно переводил взгляд с одного гостя на другого. Он еще не понимал, что здесь творится, но что творится нечто нехорошее, почуял вмиг.

– Коронованную! – объявил Эннеари, возникая в проеме двери.

Иргитер, возможно, и не знал, как именно был убит «эльфийский гаденыш» – но Териан убивал его собственными руками! Териану доводилось слышать о мстительных призраках – окровавленных духах возмездия, щеголяющих запекшимися ранами. Его лично подобные видения не посещали никогда – но и не испугали бы: эка невидаль – привидение! Но на проклятом эльфе не было ни кровиночки, ни царапинки. Одежда его была в полном порядке, длинные волосы лежали ровно и аккуратно – ни следа кровавых колтунов! – изогнутые губы осеняла спокойная легкая улыбка, а зеленые его глаза смотрели изпод темных ресниц так ясно и пристально…

Так кого же он тогда…

Дикий, темный, нерассуждающий ужас… перед чем? Перед собственным безумием, в котором Териан никогда себе не признавался? Перед миром, который уж точно сошел с ума? Перед проклятым эльфом, который так страшно и так нагло обманул его, Териана? Перед возмездием – теперь уж наверняка неизбежным?

Как и прежде в подобных случаях, ужас мгновенно перехлестнуло бешенством – нутряным, черным, сокрушительным, словно удар кулака… вот только на сей раз кулак ударил изнутри в налитый кровью висок слишком сильно.

Лицо убийцы сделалось иссинябагровым. Териан придушенно ахнул, сполз по стене и замертво повалился на ковер.

Иргитер пытался выговорить чтонибудь трясущимися губами, но они ему не повиновались. Мысли, впрочем, тоже. Он не просто ничего не мог сказать, он не знал, не имел ни малейшего понятия – а что можно сказать тем, кто смотрит на него сейчас… что им и вообще можно сказать.

Зато они знали.

Первым шагнул к нему король Найлисса.

– Ты подослал убийцу к моему другу, – спокойным и даже почти бесцветным голосом промолвил Лерметт, опустив руку на рукоять своего меча.

– Гостю, – совершенно таким же голосом добавил Эттрейг, и его ладонь, в свою очередь, легла на рукоять вороненого клинка.

– Союзнику, – эхом откликнулся Сейгден, и его пальцы привычно обняли рукоять самого тяжелого в Восьми Королевствах двуручного меча.

– Любимому, – выдохнула Шеррин, становясь плечом к плечу с суланским лисом. Оружия при ней не было: даже и тот почти игрушечный кинжальчик, больше похожий на шпильку, с которым она почти не расставалась, отсутствовал – скорее всего, валялся позабытым в ее покоях. Но взгляд у нее был такой, что стоил иного удара мечом, так что шутить над ее угрозой даже и у Иргитера язык бы не повернулся. А мгновением спустя ему стало и вовсе не до шуток, ибо Сейгден взял свой меч на обе ладони – в ножнах, как есть – и с галантным полупоклоном протянул его Шеррин рукоятью под правую руку… и принцесса выхватила клинок из ножен, словно цветок из вазы – легко и непринужденно.

Выхватывая, Шеррин крутанула меч… ничего страшнее в своей жизни Иргитер никогда не видел! И не только потому, что страшный клинок был слишком тяжел для Шеррин – он был вдобавок почти в ее рост длиной, а если вместе с рукоятью, то и больше, и по всем неумолимым законам естества принцесса должна была завязить его в полу… но вот этого как раз и не случилось. Острие прорезало в полу глубокую борозду, расплескав щепки по сторонам, очертило блистающую дугу и взмыло над головой Шеррин смертоносной звездой. Иргитер от ужаса даже икнуть не смог, до того пересохло у него в горле. Он мог только смотреть на мерцание этой погибельной звезды и тупо бормотать мысленно: «И вот эту я хотел взять в довесок к Адейне… вот эту взять в свою постель… взять… вот эту…»

Иргитер воззрился на троих королей почти с надеждой. Может, они предпочтут покончить с делом сами? Ему ведь здесь вынесли не один, а целых четыре смертных приговора.

Друг. Гость. Союзник. Любимый.

– Я сам, – с нехорошей улыбкой промолвил Эннеари, шагнув между Эттрейгом и Сейгденом. – В конце концов, это ведь меня убивали, а не вас, так что прав у меня всяко больше.

Лерметт согласно кивнул – с явной неохотой.

– Твое право больше, – подтвердил эттармец, – тебе и поединок. Сейчас сравним мечи…

Вместо ответа Эннеари одним движением расстегнул оружейный пояс и отшвырнул его в сторону.

– Что ты вытворяешь? – вскипел Лерметт.

– Надо же уравнять шансы, – невозмутимо объяснил Эннеари и улыбнулся совершенно уже ослепительно. – Убить эту мразь я могу как угодно – но уж если поединок, то я просто не могу себе позволить столь вопиющее преимущество.